Уже в средние века Китай был страной, имевшей полуторатысячелетнюю письменную традицию и развитую правовую систему. Сохранились сведения о том, что еще в период «Весны-осени» (722–481 гг. до н.э.) законы записывались на бронзовых треножных сосудах. Основы китайского уголовного права в средние века получили наиболее полное выражение и закрепление в кодексе династии Тан (Тан люй шу и), принятом в 653 г. «Тан люй шу и» сыграл ключевую роль в процессе нормотворчества в древнем Китае.

В эпоху династии Сун (960–1279) важнейшим источником китайского права был кодекс «Сун сим тум» («Собрание уголовных законов династии Сун»), созданный в 963 году. Исследователи отмечают, что он почти абсолютно копировал кодекс династии Тан 653 года[1].

В конце XIV в. был принят кодекс династии Мин (Да Мин люй), продолживший правовые традиции средневекового Китая. В 1397 г. была составлена его окончательная версия, которую источники именуют «Да Мин люй гао» (Законы Великой [династии] Мин [с добавлениями из Великих] рескриптов). Китайские историки права оценивали его как высшую ступень в развитии китайского законодательства дореспубликанского периода[2].

По китайским представлениям истоки преступлений крылись в «поступках людей, идущих наперекор благой силе «дэ» императора». Они уподоблялись «нарушению воли родителей со стороны детей. Выступление против государя «опрокидывало установленный Небом порядок» и соответственно было направлено против мыслимой структуры мироздания[3].

Применение наказания в древнем Китае приравнивалось к карательному походу против врага[4]. Одновременно наказание рассматривалось как ответное действие (бао) за совершенное преступление. Разнообразные виды казней постепенно сложились в «пять видов наказаний» (у син):

Наказания тонкими палками – пять.

Наказания толстыми палками – пять.

Наказание каторжными работами – пять.

Наказание ссылкой – три.

Наказание смертью – два[5].

Смертная казнь назначалась только после санкции императора.

Двумя видами смертной казни было: удавление (цзяо), при котором тело казнимого оставалось в целости, и обезглавливание (чжань).[6] С позиций конфуцианства нарушение целостности тела трактовалось как непочтение к родителям, а по народным верованиям обезглавливание тела означало и обезглавливание души, которая была обречена странствовать обезглавленной в потустороннем мире[7].

Во времена династии Сун (960–1279) перед отсечением головы нередко применялось «резание на куски» (лин чи)[8] привязанного к шесту с перекладиной осужденного. При династии Юань (1280–1368) разрезание на куски было внесено в число стандартных наказаний вместо удавления[9].

Казнили преступников на рыночной площади осенью и зимой (время Инь – субстанции наказаний). Допускался откуп от смертной казни (120 цзиней медью), как и от иных видов наказаний в случаях, установленных законами для лиц, имеющих особые привилегии «ба и». По общему правилу то же самое наказание, что и преступник, получал попуститель – тот, кто «видел и знал, что человек нарушает закон, но не восстал против этого и не донес» (Тан. 7.2б).

Наиболее опасными, подрывающими основополагающие устои общества признавались так называемые «десять зол» (ши э). Они не подлежали обычной амнистии (их называли «непрощаемыми») и в кодексах рассматривались первыми.

Перечень из десяти тяжких преступлений, оформленный в виде десяти отдельных статей, впервые встречается в кодексе династии Северная Ци (550–577), хотя некоторые соответствующие понятия имелись уже в недошедших до наших дней ханьских законах (206 г. до н.э. – 220 г. н.э.). Перечень был заимствован составителями суйского кодекса (581), которые дали ему общее официальное наименование «ши э». Это нововведение было воспринято в кодексах последующих династий[10] Тан (653) и Сун (963)[11].

Среди «десяти зол» выделялись три группы деяний, суть которых заключалась в «неисполнении долга подданного» (бу чэнь)[12]. К ним относились:

  1. Заговор о мятеже против государя (моу фань – Умысел восстания против, переворота), наказуемый обезглавливанием. Эта группа преступлений включала умысел мятежа против императора или родителей. Закон устанавливал: «Следует казнить того, кто затаил в душе своей стремление идти наперекор и причинить вред государю или отцу» (Тан. 2.23б).

В средневековом Китае в качестве символа государства, государственной власти и престола по традиции, уходящей в глубокую древность, рассматривался Алтарь духам Земли (шэ) и Злаков (цзи). Поэтому одним из первых шагов каждой новой династии было основание жертвенника божествам Шэ и Цзи.

Умысел против императора рассматривался как причинение вреда духам земледелия («алтарям почв и злаков»)[13] и деяние, направленное «против постоянного порядка, установленного Небом»[14].

  1. Заговор о бунте (моу да ни – Умысел Великой строптивости, Великого непокорства), наказуемое обезглавливанием. Суть преступлений этого рода заключалась в бунте против существующих порядков, против благой силы «дэ» императора, действия наперекор «дао», как естественному Пути, которому следует все сущее[15].
  2. Заговор об измене (моу пань – Умысел измены)[16]. К этой группе преступлений относились измена императору правящей династии (бэй бэнь чао), измена государству (бэй го), переход на сторону иностранного государства (моу фань го), желание покинуть осажденный врагом город, перейти на сторону мятежников, бежать из своей страны[17].

В перечисленных случаях наказуемым признавался умысел (моу), проявившийся в выражении желания, сговоре и разработке плана действий. «Задумавшими измену (моу пань) называются выразившие желание отвернуться от государства и предаться фальши. В том случае, когда какие-то люди некогда сговорились, но еще не приступили к осуществлению задуманного, а дело раскрылось, то главарь подлежит удавлению, а пособники – ссылке». Те, кто вступил на путь осуществления измены (шан дао)[18] подлежал более тяжкому наказанию – обезглавливанию. Лица, которых принудили к измене силой, наказанию не подлежали.

Ответственность во всех трех случаях распространялась и на семью злоумышленника «как на единое тело». По словам Поля Чэнь, эта форма коллективного наказания (юаньцзо) должна была служить «единственным в своем роде эффективным предостережением для индивидуума в Китае, учитывая его глубокое осознание семейных обязанностей»[19], а также средством предотвращения возможного в будущем зла от оставшихся в живых.

«Юаньцзо» определялось в кодексах как «нарушение долга подданного». Оно было средством взаимоконтроля и принуждения к своевременному доносу. Родственники были виновны в том, что не предотвратили преступление и не донесли о нем. Наказанию подлежали жена и дети, включая вышедших замуж дочерей, родители, деды и внуки, сестры, дядья по отцу, племянники[20].

Наказания за антигосударственные преступления сопровождались полной конфискацией, которая включала конфискацию имущества, земли, построек, буцюй и рабов осужденного, а также обращение членов его семьи в рабов, принадлежащих казне (императору). Для родственников преступников, «наказанных за умысел мятежа или великое непокорство и осужденных на основании принципа общесемейной ответственности» предусматривался специальный вид ссылки «фань ни юаньцзо лю»[21].

«Всякий, узнавший об умысле заговора против государя или о планах поднять мятеж, обязан тайно донести об этом в ближайшее административное учреждение. Тот, кто не донесет, подлежит удавлению». Представители власти, принявшие такой донос и в течение полудня не принявшие мер к аресту обвиняемых, также подлежали удавлению (Тан. 23.11б). За недонесение об измене полагалась ссылка за 2 тыс. ли.

Наказание за лжедонос (фаньцзо – возврат обвинения и наказания) было равным тому, которое получило лицо, осужденное по ложному доносу. Лжедонос о заговоре против императора карался обезглавливанием зачинщика и удавлением пособников. В случае добросовестного заблуждения лжедоносчик получал право на подачу прошения на высочайшее имя (Тан. 23.12б).

По обвинению в мятеже или измене допускался донос раба или буцюя на своего хозяина (Тан. 2.5а–5б). Допускался и анонимный донос (Тан. 24.7а–8б).

К категории «десяти зол» в китайском праве относилась и еще одна группа преступлений – «выражение великого непочтения» (да бу цзинь)[22]. К ним относились, в частности, кражи предметов культа и кражи вещей, используемых императором, в том числе печатей императора и императриц.

Сюда же относились ошибки, допущенные при приготовлении лекарств императору, неаккуратность при приготовлении пищи или постройке корабля для императора и т.п.

Если вместо ошибочности действий (у) выявлялся умысел (моу) квалификация преступления изменялась на заговор о мятеже против императора (моу фань).

К «великому непочтению» относилось также злословие в адрес государя, оказание сопротивления послу с императорским указом.

Осуждение действий императора с намерением причинить ему моральный ущерб каралось обезглавливанием. Если осуждение императора «не причиняло ущерба» или было совершено непреднамеренно, виновный осуждался на два года каторжных работ (Тан. 10.10б–11а).

Болтовня о мятеже при отсутствии реального умысла влекла ссылку за 2 тыс. ли.

Закон строго охранял резиденцию императора. Наказуемой была стрельба из лука в направлении дворца, самовольный проход во внутренние дворы дворцовых помещений, наблюдение «с высокого места» за тем, что происходит в дворцовом комплексе. Незаконная передача людям, работавшим во дворце, книг, писем, каких-либо вещей каралось удавлением (Тан. 7.14а–14б).

Средневековое китайское право предусматривало относительно самостоятельную систему норм о наказаниях за преступления воинского характера.

Так, дезертирство и уклонение от явки на воинскую службу в момент начала похода каралось обезглавливанием (Тан. 16.10б–11а). Командир гарнизона подлежал обезглавливанию за сдачу города врагу, если было установлено, что он не «отдал все силы его обороне и бросил город» или был виновен в плохой подготовке города к обороне (Тан. 16.13а–13б). Обезглавливался командир, проявивший «нерешительность перед врагом» и не выполнивший полученного приказа. Обезглавливался первый отступивший с поля боя, нарушивший приказ и оставивший обороняемые позиции, сдавшийся в плен врагу (Тан. 16.13б). Командир, отпустивший солдата во время похода или противостояния с врагом, обезглавливался; отпущенный солдат ссылался за 3 тыс. ли (Тан. 16.16а). За аналогичные нарушения при несении гарнизонной службы наказание было на две степени меньше (Тан. 16.17а).

Таким образом, капитуляция без боя или предательство влекли казнь виновного и общесемейную ответственность. Во время военных действий смертные казни в армии осуществлялись на месте волею командира[23].

Удавлением карался шпионаж в мирное время, как китайца в пользу врага, так и шпионские действия «лиц из числа четырех варваров, приватно проникших во внутренние пределы государства» (Тан. 16.12а–12б). Тот, кто выдавал военную тайну во время подготовки похода, наказывался обезглавливанием, его жена и дети ссылались за 2 тыс. ли.

В заключение отметим, что средневековым китайским законодательством предусматривались и еще некоторые нормы об ответственности за разглашение тайн. В «Тан люй шу и» они были помещены в третьем разделе «Служебные обязанности и порядок их исполнения» (чжи чжи) в предписании, озаглавленном «Разглашение больших дел» (Тан. 9.109).

Соответствующее уголовное установление гласило: «Всякий, кто разгласил большое дело, которое полагается хранить в тайне, наказывается удавлением». При этом под большим делом понимался секретный замысел внезапного нападения или поимки лиц, виновных в Умысле измены (моу пань).

Согласно уголовным установлениям о драках и тяжбах, узнавший об Умысле восстания против (моу фань) или Умысле Великой строптивости (моу да ни) должен был тайно донести об этом ближайшим ответственным властям. «Тот, кто узнал об Умысле восстания против, Умысле Великой строптивости или Умысле Измены, всегда должен тайно донести, чтобы затем можно было внезапно напасть на разбойников. Подобные дела являются большими, их полагается хранить в тайне, и людям знать о них не должно. Самоуправно разгласивший наказывается удавлением»[24].

Предусматривалось и наказание за разглашение иных сведений, которые должны были храниться в тайне. «Если дело не большое, [но его] полагается хранить в тайне, наказание – 1,5 года каторги»[25]. В Китае считалось нежелательным, чтобы о делах в государстве узнавали иные государства. Поэтому «за разглашение посланцам иных государств» наказание увеличивалось на 1 ступень – до 2 лет каторги.

Кроме того, частным семьям в Китае запрещалось иметь книги по военному делу. Имелись в виду шесть книг стратегии «Лю тао» Тай-гуна, три книги военного планирования «Сань люэ» Хуан Ши-гуна и тому подобные книги. Нарушители этого запрета наказывались двумя годами каторги (Тан. 9.110)[26].

Нормы средневекового китайского права оказали серьезное влияние на развитие правосознания и законодательства соседних народов, в том числе монголов, японцев и корейцев. В самом Китае средневековые представления о наказаниях за антигосударственные преступления сохранили свое значение вплоть до начала XX века.

        

[1] См.: Кычанов Е.И. Основы средневекового китайского права (VII–XIII вв.). М., 1986. С. 6–9.

[2] Законы великой династии Мин. М., 1997. Ч. 1. С. 35.

[3] Законы великой династии Мин. М., 1997. Ч. 1. С. 37.

[4] Китайская традиция исходила из принципа: «бин син ти» – военный поход и уголовное наказание имеют одно тело». В древнем Китае чиновники-юристы именовались воинскими званиями. См.: Там же. С. 240.

[5] Там же. С. 56–57.

[6] Начало этой практике было положено суйским кодексом. До этого во всех крупных государствах на территории Китая применялось большое количество официально узаконенных разновидностей смертной казни, нередко жестоких и изощренных. См.: Там же. С. 86.

[7] Как отмечал С.П. Познышев, в ранних европейских системах повешение также считалось более легким наказанием, чем обезглавливание. См.: Познышев С.П. Очерк основных начал науки уголовного права. М., 1923. С. 283.

[8] Существует две версии относительно времени появления этого вида наказания: по одной, оно было введено в период Пяти династий (907–960), по другой – в эпоху Ляо (907–1125). См.: Законы великой династии Мин. С. 88.

[9] Там же. С. 86.

[10] Законы великой династии Мин. С. 420.

[11] Кычанов Е.И. Указ. соч. С. 6–9.

[12] По мнению Поля Чэнь, «в целом китайские концепции и категории мятежа, ниспровержения и дезертирства были схожи с западными законами об измене, хотя термин «измена» (trizn) не может служить их точным переводом». См.: Там же. С. 47. Со ссылкой на: Chen P.H. Disloyality to the state in late Imperial China. // State and Law in East Asia. Wiesbaden, 1981. P. 166.

[13] «Умысел переворота означает умысел повредить [Алтарь] Земли и злаков». См.: Законы великой династии Мин. С. 309.

[14] «…Ван занимает наиболее почетное положение и получает драгоценный мандат на правление от Верховного Неба. Вместе с двумя основами порядка, Небом и Землей, стал отцом и матерью всех простых людей, которые, будучи его детьми, его подданными, должны заботиться только о том, чтобы быть верными и проявлять сыновнюю почтительность. Когда же они осмелятся таить зло и задумают мятеж, то тем самым они пойдут против постоянного порядка, установленного небом, и нарушат человеческую справедливость» (Сун. 1.6б). См.: Там же. С. 39.

[15] «Умысел Великого непокорства означает умысел разрушить Храм предков (Цзун мяо), гробницы предков (шаньлин) и дворец (гунцюэ) [императора]». См.: Там же. С. 309.

[16] «Умысел измены означает умысел изменить своему государству и тайно предаться чужому государству». См.: Там же.

[17] В китайском праве заговор образовывали два человека и более. Если обстоятельства заговора и его цели были очевидны, то и «один человек мог считаться за двоих» (Тан. 6.25б–26а). См.: Указ. соч. С. 53.

[18] В случаях, когда имел место не просто умысел, а попытка совершить анти­государственное преступление, явка с повинной не влекла освобождения от наказания, а лишь уменьшала меру наказания на две степени (Тан. 5.5б–6а).

[19] См.: Законы великой династии Мин. С. 85.

[20] Отцы мятежников и их сыновья от 16 лет подлежали удавлению, а другие сыновья, мать, дочери, жена, наложницы, жена и наложницы сына, дед, внуки, братья и сестры – конфискации, дядья и племянники подлежали ссылке на 3 тыс. ли.

[21] Если осужденный лишь говорил о необходимости мятежа, но не сумел взбунтовать народ или поднять мятеж в войсках и «не смог причинить вреда», то, хотя его самого и обезглавливали, члены его семьи подлежали не удавлению и обращению в рабов, а ссылке за 3 тыс. ли. Жены и дети изменников ссылались за 2 тыс. ли. Если изменник уводил с собой за рубеж более 100 человек или при причинении реального ущерба государству его родители, жена и дети ссылались за 3 тыс. ли. См.: Указ. соч. С. 119.

[22] Кроме отмеченных выше, к категории «десяти зол» относились также «непокорство родственников», «жестокие преступления, противоречащие порядку вещей», «непочтение к родителям», «несогласие между родственниками», «нарушение социальной связи», «кровосмесительные половые связи».

[23] Еще в 1214 г. несколько китайских генералов перешли со своими войсками на сторону монголов. И в последующем китайские части активно участвовали в монгольских военных походах, что не могло не способствовать и распространению образцов китайских военных законов. См.: Лэмб Г. Чингисхан. Властелин мира. М., 2002. С. 111.

[24] Уголовные установления Тан с разъяснениями (Тан люй шу и). Цзюани 9–16. СПб., 2001. С. 41.

[25] В разъяснении говорилось, что согласно общеобязательным установлениям, если кто-либо, посмотрев вверх, увидел странности ветра, облаков, испарений или цвета, он подает тайную запечатанную докладную записку. Это рассматривается как «не большое дело, которое полагается хранить в тайне». См.: Там же. С. 42.

[26] Уголовные установления Тан с разъяснениями (Тан люй шу и). Цзюани 9–16. СПб., 2001. С. 43.

 

Автор: Д.А. Савченко

Google Analytics

Uptolike

Яндекс. Метрика

Рамблер / Топ-100