Гуманистическая линия индийского искусства была продолжена в творчестве драматурга Шудраки. Сюжет его пьесы «Глиняная повозка» (середина I тысячелетия н. э.) не является оригинальным, вероятно, он заимствован из буддийских джатак; но
 в творчестве Шудраки буддийское сказание насытилось новыми
и деями.

Драма рассказывает о любви, обедневшего брахмана купца
 Чарудатты и гетеры Васантасены. Их чувства торжествуют над
сословными предрассудками и превратностями судьбы. Шудрака делает героиней пьесы гетеру, несмотря на неприязненное
 отношение аристократических слоев древнеиндийского общества
к этой профессии.

В пьесе Шудраки любовная интрига связана с политической.
 В политической интриге пьесы слышны отголоски событий, отделенных почти тысячелетием от времени создания «Глиняной повозки». В VI - V вв. до н. э. династийные распри в царстве Аванти привели к победе Арьяки над его соперником Палакой. Шудрака придал этой борьбе двух претендентов на престол иной
 идейный смысл, отвечающий гуманистическому пафосу пьесы.
 Он истолковал придворную смуту как борьбу правдолюбца 
Арьяки с тираном Палакой.

Санскритская драматургия обогатилась новой темой — политического переворота и насильственного захвата власти у деспота. Это было величайшее и истинно революционное по своему
духу художественное открытие Шудраки.

Пафос справедливости, протест против насилия и тирании
 объединяет две ведущие линии пьесы. Мысль драматурга с наибольшей полнотой раскрывается в кульминационный момент
 драмы: любовное свидание Чарудатты и Васантасены нарушено смятением, вызванным бегством из тюрьмы Арьяки, решившего
свергнуть тирана Палаку. А философский подтекст сцены, где
 скрещиваются сюжетные линии, таков: без справедливости нет
счастья в любви и нет счастья в стране. Великий драматург заставляет своего героя Арьяку в самый патетический момент обратиться мыслью к Бхиме, славному воителю «Махабхараты»:

Я поступлю, как Бхима, — и рука

Послужит мне оружьем в этой схватке.

Я знаю, — смело умереть в борьбе

Достойней, чем в тюрьме найти кончину!

В финале драмы злоключения героев завершаются счастливым браком. Этому сопутствуют великие перемены в государстве: свергнут злодей Палака и на троне воцарился Арьяка. Добрый конец венчает дело — в полном соответствии с канонами.
Однако консервативно-охранительные тенденции последних в
драме полностью отсутствуют.

Вопреки требованиям канонов, обязывавшим драматурга поставить в центре пьесы бога, полубога, царя или другое лицо,
находящееся на верхней ступени иерархической лестницы, автор пьесы избирает в качестве главных героев обедневшего брахмана и гетеру.

Шудрака видоизменяет амплуа традиционных типов классической санскритской драмы. Вор Шарвилака, вместо того чтобы
быть посмешищем, вызывает симпатию зрителей своим благородством и справедливостью. Шарвилака не только не стыдится
 своего ремесла, но даже оправдывает его с точки зрения нравственных норм, ибо это занятие дает ему возможность быть свободным.

Но мне свобода пополам с позором


Милей, чем унизительная служба...

(Перевод стихов Шудраки здесь и далее принадлежит В. С. Шефнеру).

В то же время профессия Шарвилаки бросает тень на жречество (Шарвилака по касте — брахман).

В разладе с канонами находится и фигура шурина царя Палаки — Самстханаки. В его образе нет приподнятости, обязательной при описании высокопоставленных особ. Самстханака
груб, невежествен, подл и труслив.

Шудрака раздвигает рамки «античного классицизма». Его
пьеса — широкие ворота, через которые на сцену хлынула настоящая жизнь, во всем ее многообразии. Повздорившие игроки
в кости тузят друг друга, вор Шарвилака ломает стену дома,
 пространно рассуждая при этом о четырех способах взлома. Все,
 кого знать презирала и ненавидела — массажист, хозяин игорного дома, слуги, палачи, — мозолили ей глаза на подмостках.

Разрыв с каноном позволил Шудраке создать реалистическую драму. Реализм придал пьесе невиданную на индийской
сцене обличительную силу. Шудрака осуждает имущественное
 неравенство людей. Древнеиндийские сборники законов перечисляли пять великих пороков: убийство брахмана, пристрастие
к спиртному, связь с женой учителя, воровство и кровосмешение.


Герой пьесы — разорившийся купец — вносит поправку в эти законы, оберегавшие интересы знати: «Я считаю, что бедность —
 величайший порок».

Обедневшие люди

Не подобны ль пустынным домам,

Обмелевшим колодцам,

Потерявшим листву деревам?

Бедность возвысила голос в древнеиндийском театре. Шудрака не довольствуется прославлением честной бедности Чарудатты; он сталкивает между собой полярные взгляды противоборствующих сил, выявляя таким образом свою позицию. Шурин
царя Самстханака тоже считает бедность большим пороком, но
делает из этого следующий вывод: бедные люди лишены всяких
 достоинств. «Какие же у него (Чарудатты. — И. Р.) достоинства,
 если ему нечего есть?»

Пьеса проникнута издевкой над брахманскими и буддистскими догмами и обрядами. Друг Чарудатты Майтрея не считает
 нужным при входе в дом совершать омовение ног. «Зачем мне
вода для мытья ног? Ведь и после омовения я опять буду бегать 
как избитый осел». Насмешкой звучит в устах массажиста, ставшего буддийским монахом, и призыв к аскетизму. Брахман-вор 
Шарвилака священным шнуром мерит стену, где намечает сделать пролом. Вообще Шарвилака использует крайне утилитарно
 этот обязательный атрибут «дваждырожденных».

Им меряет он путь для действия в проломах;

При помощи его снимает украшенья;

Им он дверей засовы открывает;

Укушенный змеей иль насекомым,

Им делает себе он перетяжку.

Реалистические тенденции Шудраки сказались также в своеобразном сочетании «высокого» и «будничного» поэтического 
языка пьесы.

Влюбленному Чарудатте для вечерней прогулки не нужны фонари: ему и без них светло на улице.

Бледна, как щека возлюбленной,

Восходит луна, окруженная


Бессчетной толпою звезд, —

Пусть будет на главной улице


Она фонарем для нас.

Лучи ее беловатые


Во тьму этой ночи падают,

Словно в болото иссохшее —

Капельки молока...

«Любовь — лучший праздник для молодых сердец», — говорит служанка Васантасены.

Но в восприятии Вардхаманаки, слуги Чарудатты, мысль о     всесилии любви рождает иные ассоциации.

Быка, что к хлебному полю рвется, —

Нельзя удержать!

Ту женщину, что влюблена в другого,—

Нельзя удержать!

И игрока от игры азартной —

Нельзя удержать!

И сластолюбца от всех соблазнов —

Нельзя удержать!

«Заземленность» художественного языка пьесы, «будничные» пласты ее поэтики также спорят с эстетикой «античного
классицизма». Хозяин труппы, появляющийся в прологе, сравнивает участок мостовой, на котором чистили чугунный котел,
 с накрасившейся девушкой. Друг Чарудатты Майтрея вспоминает, как за сытным обедом он неторопливо пережевывал пищу,
 словно священный бык на городской площади.

Неверным было бы предположение, что только «высокий», 
торжественно-приподнятый слой лексики пьесы отражает философскую мысль Шудраки. Ею щедро пропитаны оба поэтических 
ряда. Разница лишь в том, что патетически-торжественные реплики действующих лиц непосредственно выражают философские 
идеи автора, тогда как в «нижнем ряду» мудрость тонко замаскирована соленым словцом или огранена веселой шуткой.

«Глиняная повозка» по жанру близка комедии ошибок, где
эпоха смеется над «ошибками» уродливого общественного порядка. Устами Шарвилаки Шудрака восклицает:

К достоинствам должны стремиться люди —

Ведь нет на свете ничего такого,

Чего не мог бы человек добиться


Благодаря достоинствам своим!

Обязанное одному из эпизодов название пьесы поднимается
до высоты символа. Сыну Чарудатты хочется поиграть с золотой повозкой соседского мальчика. Служанка Чарудатты, чтобы 
утешить малыша, слепила ему повозку из глины («Дитя, откуда
нам взять золото?»). Каноны предписывали прославлять достоинства тех, кто восседал в золотой карете; Шудрака увидел
 красоту и благородство обладателей глиняной повозки.

Автор: И.С. Рабинович

Предыдущая статья здесь, продолжение здесь.