В конце XII века в Монголии продолжался процесс перехода от родового общества к раннефеодальному и образования сильной степной аристократии. Дальнейшему развитию феодальных отношений способствовало объединение в начале XIII века разрозненных монгольских племен в единое государство под властью Темучина или Чингисхана (1155 - 1227). Образованная им мощная держава уже в середине века благодаря захватническим войнам превратилась в огромную империю, простершую свои границы далеко на восток и на запад. Период объединения стал временем важных сдвигов в культуре Монголии. Дали себя знать как широкие торговые контакты, установившиеся с многими странами, так и культурные традиции народов, населявших Монголию в  предшествующие века. Восприятие уйгурской письменности содействовало рождению собственной литературы, собиранию преданий, песен, созданию таких исторических хроник, как «Сокровенное сказание». К XIII веку восходит и начало книгопечатания с деревянных досок.  Основной религией монголов продолжал оставаться шаманизм, однако в это время приобретают значение и другие верования - христианство, ислам и буддизм, ставший наиболее почитаемым учением.

Культура государства-завоевателя не была однородной. В значительной мере она растворялась в культуре завоеванных стран. О ее синкретичности свидетельствовал и облик основанной в 1220 году столицы - Каракорума. Здесь был заложен не только первый буддийский храм, но и выстроены церкви разных вероисповеданий. Обнесенный стеной город имел, подобно китайским  столицам, регулярную планировку, ориентировался фасадами зданий по оси север-юг. Центральная часть была застроена каменными домами, образовывавшими несколько улиц. Это был крупный политический и торговый центр того времени.  Главным его ансамблем был обнесенный стеной дворец хана Угедея, возведенный в 1235 году и расположенный в юго-западной части столицы. Сохранились шестьдесят четыре мощные гранитные базы кубической формы, на которые опирались его колонны. К зданию (размером 40x70 м) с юга примыкала лестница из хорошо обработанных гранитных плит. Под полом проходила  отопительная система. Крыша была  покрыта сверкающей на солнце зеленой и красной черепицей,  украшенной скульптурными фигурами драконов. Выстроенный по традициям китайского зодчества, дворец в то же время имел и ряд оригинальных черт. В нем была несколько изменена характерная для китайских парадных ансамблей разомкнутость зданий. Боковые павильоны своими фасадами обращались к главному сооружению, залы связывались между собой галереей. Парадный двор образовывал подобие символического сада.

Французский посланник Гильом де Рубрук, посетивший Каракорум в 1254 году, в числе многочисленных достопримечательностей дворца описывает серебряное дерево-фонтан, расположенное перед его входом, увитое золочеными змеями, увенчанное трубящими ангелами и окруженное у подножия четырьмя фигурами львов, изрыгающих из серебряных пастей кобылье молоко. По-видимому, этот стилизованный природный мотив  олицетворял могущество монгольских правителей.

Тринадцатый век стал временем возведения в Монголии и других  дворцов. Однако их жизнь, как и слава Каракорума, была недолговечной. После установления в 1280 г. Юаньской династии Хубилай-хан перенес свою столицу в Даду (Пекин), превратив былую резиденцию в  провинциальный центр, а с падением Монгольской империи город, разрушенный китайскими войсками, пришел в запустение. На протяжении XIV-XVI веков страну раздирали междоусобные войны. Феодальная раздробленность препятствовала строительству крупных сооружений. Столица стала кочевой, а в качестве дворцов ханами использовались огромные передвижные шатры, легко разбираемые, приспособленные к климату, резким ветрам, частым переездам.

Монументальное зодчество возрождается в Монголии с конца XVI  века, когда вместе с новым этапом внедрения из Тибета буддизма в его ламаистской форме в стране возникло множество монастырей и  храмов. Ламаизм, представлявший собой единую церковную систему, основанную на строжайшей дисциплине и развитой обрядности, стал мощной опорой феодальной власти, содействуя объединению страны, утверждая социальное неравенство. В отличие от раннего буддизма это обновленное вероучение указывало человеку более житейские пути к спасению с помощью  наставников - лам, возведенных в ранг живых божеств и почитаемых подобно Будде. Оттеснивший собой шаманизм, который был объявлен вне  закона и подвергался преследованиям, ламаизм вместе с тем включил в свой обширный пантеон местных почитаемых божеств, воспринял  укоренившиеся обряды. Его распространение в значительной мере определило пути развития монгольской средневековой художественной культуры, и в частности зодчества.

Памятники монгольской архитектуры XVI столетия, испепеленные  войнами и пожарами, почти не сохранились. Можно восстановить лишь  общий характер сооружений той поры. Первым крупным оседлым  монастырем XVI века стал выстроенный по китайскому типу в 1586 году близ Каракорума ансамбль Эрдэни-дзу, для строительства которого были  частично использованы остатки былой столицы. Квадратный в плане, обнесенный стеной, он включал в себя на первом этапе всего три храма, положившие начало  огромному комплексу, завершенному лишь к XIX веку.

Необходимость быстрого возведения монастырей в условиях кочевого быта вызвала обращение к отстоявшимся веками местным архитектурным формам. Одновременно с монументальными культовыми сооружениями, строившимися из дерева, кирпича и камня по тибетским и китайским канонам, в XVI веке развивается совершенно особая область зодчества. Войлочная юрта - гэр, с давних пор служившая жилищем кочевых народов, легко разбирающаяся, богато  украшенная вышивками и аппликациями,  сама не являлась зданием в  общепринятом смысле слова, но в то же  время она породила разнообразные и сложные формы строений, приспособленные и к условиям быта оседлого населения. В основу многих культовых монгольских построек легла композиция жилой юрты с ее лаконичностью, приземистостью, ясностью и устойчивостью, с ее отработанными веками утилитарными формами. Развитие средневекового монгольского зодчества теснейшим образом связано с эволюцией юрты. В облике этого жилища проявились черты национальной эстетики, раскрылось понимание  декоративности, особенности композиционного мышления.

Монгольская войлочная юрта. Чертеж

Основу сборно-разборного каркаса юрты, выполненного без  применения металла, составляют складные раздвижные решетки стен — ханы, определяющие размер помещения (встречаются четырехханные, двенадцатиханные юрты). К ним при помощи петель прикрепляются  тонкие, лучеобразно расходящиеся сверху вниз жерди - у ни,  завершающиеся наверху массивным  обручем - тоно. Сверху каркас покрывают в зависимости от сезона одним или несколькими слоями войлока. Свет проникает в помещение через открытый дверной проем, а также через тоно, куда уходит и

дым от расположенного в центре юрты очага. Важнейшие элементы конструкции подчеркиваются цветом, росписью, ярким и отчетливым узором аппликации. Вход, состоящий из наружной войлочной занавески и внутренней деревянной двери, украшают особенно нарядно. Его окрашивают в красный цвет, расшивают орнаментом, символизирующим счастье, долголетие.  Орнаментируются и все предметы обихода, расставленные по периметру стен и имеющие свои строго зафиксированные традиционные  места.

Наряду с войлочными юртами в кочевом быту на протяжении столетий существовали и другие формы жилья. Ими были передвижные крытые повозки - так называемые черные кибитки, используемые для дальних походов, палатки - майханы и огромные палатки-шатры - асар, употребляемые для празднеств и торжественных церемоний. По описанию Марко Поло, шатер хана Хубилая мог вместить до тысячи человек.

Юрта была и домом, и храмом, и дворцом. Жилище предводителя, воздвигаемое в центре передвижного войлочного белого города, отличалось лишь своими размерами, внутренним убранством. Форма  юрты не только отвечала жизненным целям, но и соответствовала  представлениям о мироустройстве. Она как бы воспроизводила небосвод, в ее орнаменте воплощалось  красочное богатство природы. Особенности кочевого жилища монголов позволили легко приспособить его к целям нового культа. Первые  кочевые храмы-юрты отличались от юрты жилой лишь тем, что на тоно воздвигался ганчжир - символическое завершение храма в виде сосуда из золоченой меди, а в северной части внутреннего помещения  устанавливался киот с бурханами - изображениями буддийских божеств. Однако подобные храмы могли вместить сравнительно немного народа. На протяжении XVII-XIX веков монгольские мастера приложили много изобретательности, труда и фантазии для создания больших и нарядных храмов на основе  принципов традиционного жилища. Ими были решены сложные инженерные задачи, созданы яркие и необычные образы.

Первые опыты шли по пути простого соединения двух юрт, связанных деревянным проходом. Но вместе с потребностью создания крупных оседлых монастырей в строительстве юртообразных храмов стали применяться новые методы и материалы. Тонкие жерди заменились прочными бревнами, возник устойчивый каркас, появился фундамент. Форма круглых в плане зданий  эволюционировала к многоугольным и квадратным, а увеличение  внутреннего пространства вызвало необходимость сооружения  многочисленных опорных столбов.  Конусообразная крыша приобрела характер купола или шатра, выполненного из черепицы, дерева, железа.  Собственно монгольские мотивы сплелись с тибетскими и китайскими, рождая новый стиль, трансформируясь на основе местных представлений и вкусов. Развиваясь от народного жилища, юрты-храмы, выстроенные из досок или брусьев, сохранили простые и устойчивые ясные формы, особенности цветовых сочетаний. Они обмазывались глиной, белились, украшались орнаментом, имитирующим узоры по войлоку, а двери и окна рам окрашивались в густо-красный цвет.

По всей стране с конца XVI - начала XVII века возникло множество кочевых монастырских и храмовых построек, зачастую весьма  обширных, в основу которых легла композиция юрты. Особой вместительностью отличались соборные храмы цогчин, в которых потребность перекрытия огромной площади вызвала введение в интерьер множества легких опорных столбов. Возведенный в 1654 году в монастыре Да-Хурэ первый цогчин (ныне не сохранившийся) стал не только самым большим культовым сооружением Монголии (51x51 м), но и своеобразным эталоном для всех последующих построек подобного типа. Квадратное в плане, перекрытое  четырехскатной пирамидальной крышей одноэтажное здание храма приобрело свой окончательный облик после обнесения его по периметру  просторной галереей с двускатной крышей. Тяжелые, складчатые  перекрытия, замкнувшие основной объем и перекликающиеся с суровой простотой окрестных гор, придали приземистому собору устойчивость, монументальную силу.

Соборный храм цогчин в Да-Хуре (Улан-Батор). XVII в. Чертеж фасада и разрез

В конце XVII-начале XVIII века в Монголии строится ряд больших монастырских ансамблей. К этому времени крупные оседлые монастыри составили основу больших населенных пунктов, через которые проходили торговые пути. Зодчие заботились о размещении храмов в наиболее живописных местах, в долинах рек, у подножия гор. Каждый из типов монгольских монастырей имел свою законченную структуру, связанную с определенной традицией. Монастыри типа хурэ отличались кольцевым планом, идущим от древнего порядка размещения кочевых юрт вокруг жилища  предводителя, монастыри типа хийд  использовали планы тибетских ансамблей, с главным храмом, вознесенным на вершину горы. Сум или сумэ -  восходящий к монастырской системе китайского тупа отличался  регулярностью, последовательным чередованием зданий и дворов. Но при всех различиях монгольских, тибетских и китайских традиций принципы декора и формы сочетались в них весьма целостно, подчиняясь единой художественной идее. Наиболее характерной для монгольского национального типа кольцевой планировки хурэ являлась застройка Да-хурэ, ставшего с XVII века основой первого крупного города Халхи (Северная Монголия), а впоследствии столицы Монголии Урги (с 1924 г. - Улан-Батор).  Центром монастыря, а затем и города являлась кругообразная площадь, в южной части которой совершались ритуальные церемонии. На ней, фасадами к югу, располагались главные сооружения - дворец правителя, собор-цогчин и другие.  Юрты лам и мирян образовывали вокруг них несколько колец, разомкнутых с южной стороны, где пролегала осевая магистраль. Монастыри Цзун-хурэ и Барун-хурэ были построены по тому же принципу.

В конце XVII-XIX веке, в период подчинения Монголии маньчжурам, количество храмов значительно возросло. На основе переосмысления форм китайского и тибетского зодчества сформировался ряд новых оригинальных решений. Монгольскими мастерами, приглашенными для строительства ламаистских монастырей были созданы уникальные памятники зодчества. Крупные ансамбли состояли уже из многих культовых сооружений, включали в себя дворцы духовных и светских феодалов.

Въезд в монастырь оформлялся с большой торжественностью. Перед входом устанавливались две стройные резные деревянные мачты  высотой от 10 до 12 м. На расстоянии от главных ворот воздвигались парадные деревянные, а иногда и каменные резные ворота, состоящие из легких столбов, многоярусных черепичных крыш, орнаментальных кронштейнов. Широкая, мощенная камнем дорога отмечала путь к главному храму. При многих чертах общности каждый из монгольских ансамблей имел яркий,  неповторимый облик. Императорский  монастырь Амур-баясхуланту (1728-1735 гг.), выстроенный на реке Ибэн-гол по образцу китайских храмов, отличался торжественностью, симметричностью построения, звучностью цветовых сочетаний. Обнесенный кирпичной оградой, он состоял из четырех прямоугольных смежных площадей, где храм Тамагайн-сумэ, массивный двухэтажный собор-цогчин, усыпальницы духовенства, дворец главы ламаистской церкви следовали друг за другом, подчиненные строгому ритму.  Каждый храм увенчивался яркой черепичной крышей с изогнутыми  краями. Белые каменные и деревянные здания монастыря Мангъжушри-хийд (1783), расположенного на южном склоне горы Богдо-улы (и  сохранившегося лишь фрагментарно), по тибетской традиции были возведены на искусственно вырубленных каменных террасах и занимали обширное пространство, живописно спускаясь вдоль откоса. Приземистые и строгие, они составляли  органическую часть сурового горного ландшафта Монголии. Вместивший в себя разновременные  сооружения, монастырь Эрдени-дзу,  подобно многим монастырям Монголии, также постепенно превратился в грандиозный комплекс храмов и ступ.

Главный храм монастыря Мангьжушри-хийд близ Улан-Батора XVIII в. 

Монгольская архитектура XVIII - начала XX века демонстрирует  дальнейший путь синтетического слияния принципов монгольского,  тибетского и китайского зодчества.

Типы храмовых ансамблей достигают большого разнообразия.  Умножились варианты изогнутых многоцветных крыш, родились новые комбинации соединений массивных каменных и легких деревянных структур. Примером органического сращения кровель китайского типа с массивностью тибетских сооружений может служить могучий и  лапидарный в своих очертаниях храм Мэгжид Джанрай-сэг (1911 -1913 гг.) монастыря Гандан в Уpre. Богатство фантазии особенно ярко проявилось в оформлении крыш и  многоцветных подкровельных деталей таких ургинских монастырей, как Чойчжин-ламын-сумэ (1904-1908 гг.). Отражая уклад жизни и  мировосприятие народа, монгольское зодчество естественно исходило из принципов народного жилища. 

Буддийские каноны оказывались во многом преобразованными силой  местной традиции. Образы монгольской архитектуры неизменно тяготели к простоте и устойчивости, силуэты легко воспринимаются глазом.  Типичны в этом плане дворец Лабран, выстроенный на территории монастыря Эрдэни-дзу в XVIII веке, и храм Майдари (создан в середине XIX в., не сохранился до наших дней). Их облик отмечен ясностью, монументальностью форм. Храм Майдари в Урге был одним из наиболее ярких примеров органического сочетания простых и ясных геометрических объемов каменных тибетских  храмов с мягкими и пластичными очертаниями монгольской юрты,  принявшей облик увенчавшего здание купола. Разнородные элементы, дополнив друг друга, сливались в цельный образ, породив новое  художественное явление.

Храм Майдари в Урге (Улан-Батор). Начало XIX в.

Помимо храмовых сооружений принадлежностью монастырских  ансамблей стали и ламаистские реликварии - субурганы, прообразом которых был тип индийской ступы. Состоящие из пьедестала, бутылеобразной дарохранительницы и высокого шпиля, эти белоснежные скульптурные монументы, разные по размерам, были связующим  звеном между храмом и вольным миром природы, а порой, как это было в Эрдэни-дзу, выполняли функцию ограды - драгоценного ожерелья, опоясывающего священную  территорию. В XVIII-XIX веках в Монголии возводятся и деревянные  дворцовые комплексы, выстроенные по типу регулярных храмовых ансамблей (дворец Ногон-орго в Уpre, 1832 г.).

Боди-субурган (Святой субурган) в Эрдэни-дзу. XVIII в.

Автор: Н.А. Виноградова

Предыдущая статья здесь. Продолжение здесь.