Буддийское учение проникло на Японские острова из Кореи. В Корею буддизм был принесен из Китая, куда в начале нашей эры пришел из Центральной и Средней Азии. Зародившееся в Индии учение на этом длительном и сложном историческом пути претерпело значительные изменения, главным образом через ассимиляцию местных культов. Япония приняла буддизм направления махаяна, получивший распространение в Китае, Корее и других странах к северу от Индии, в отличие от буддизма хинаяна, принятого в южных странах.
Идеалом южного буддизма был архат, отрекшийся от мира отшельник, в индивидуальном совершенствовании постигающий природу бытия, в чем и состоит залог его спасения. Буддизм махаяна, имевший обширный пантеон божеств, выдвигал в качестве идеала бодхисаттв (по-японски - босацу), прошедших множество перевоплощений и достигших просветления, но добровольно отказавшихся от блаженства, чтобы указать путь спасения людям. Основатель учения - историческая личность Гаутама, - не имевший в хинаяне зримых черт, преобразовался в махаяне в вечное сияющее божество Будду Шакьямуни (по-японски-Сяка-Нёрай) с множеством проявлений. Вместе с ним в пантеон входили божества, воплощавшие космические первоначала мира: солнце, луну, планеты.
Для Японии VI-VII веков было характерно почти фольклорное понимание буддизма, а религиозные буддийские тексты нередко перемежались с конфуцианскими и воспринимались как мудрые изречения. Система взглядов, разработанная на континенте, не говоря уже о развитой философии буддизма, стала основой японской культуры лишь несколько столетий спустя. На первых порах гораздо большее воздействие имела сторона эмоциональная, выраженная в ритуале и произведениях искусства.
Первые монастыри, выстроенные корейскими и китайскими мастерами, должны были производить огромное впечатление невиданными архитектурными формами, яркой многоцветностью разнообразных материалов - красными лакированными колоннами, серо-голубой черепицей крыш, позолоченными металлическими деталями, особенно по сравнению с традиционными синтоистскими храмами, строившимися только из дерева, поверхность которого тщательно обрабатывалась, но никогда ничем не закрывалась.
Формы буддийской архитектуры обладали большой активностью и эмоциональной силой. Нельзя забывать, что в тот период в Японии не только не было городов, но даже резиденции правителей, по традиции, перемещались после их смерти, а основным типом жилища, как и в древнем государстве Ямато, был заглубленный в землю, низкий дом.
Буддийские храмовые комплексы становились прообразом первых городских поселений, своей стабильностью и упорядоченностью утверждавших новые для Японии градостроительные идеи. Им были свойственны и новые общественные функции.
Синтоистские святилища тщательно изолировались от посторонних взглядов, их ничем не заполненный интерьер был так же чист и пустынен, как и обнесенные оградами дворы.
Территория буддийских храмов предназначалась для торжественных обрядов, все постройки размещались на обширной площади с расчетом на свободное обозрение, хотя в самих планировочных решениях ощущалось, как иноземные идеи дополнялись и корректировались художественными критериями, которые были свойственны самой Японии. Это живое и творческое отношение проявилось в архитектурной организации единственного сохранившегося до нашего времени раннего храмово-монастырского комплекса Хорюдзи, выстроенного в 607 году. В формах монастыря Хорюдзи воспроизводились типологические черты раннесредневековой китайской архитектуры.
Храмовый ансамбль Хорюдзи. Кондо. 607 г. Нара
Самые первые возводившиеся в Японии буддийские комплексы имели два типа планировки: один имел симметричное построение по оси север-юг и повторял самый распространенный на континенте образец; для второго было характерно асимметричное расположение двух главных построек - храма и башни-пагоды, родившееся, по мнению многих исследователей, уже в местных условиях. Его основа - равновесие архитектурных масс в пространстве, свободное ритмическое чередование близких, но неодинаковых форм.
Как и другие монастыри того времени, Хорюдзи был окружен глинобитной стеной с главным входом на южной стороне - так называемыми Великими южными воротами. Точно напротив них находились внутренние ворота - тюмон, по обе стороны от которых начиналась крытая галерея, опоясывавшая широкий двор с пагодой и Кондо - Золотым залом. С противоположной стороны прямоугольного двора напротив ворот располагался зал для проповедей. Так зодчие Хорюдзи каноническую упорядоченность плана сочетали с асимметрией свободно и точно сгруппированных архитектурных объемов. В этом построении основой выразительности становились кровли с их спокойной, чуть изогнутой линией силуэта, создающей гармонию тяжести и легкости, массивности и «парения» в пространстве.
Пагода Хорюдзи. 607 г. Нара
Крытые серо-голубой черепицей кровли связывают весь ансамбль, способствуют ощущению единства его неповторяющихся форм. Их большой вынос, затеняющий стены, создает своего рода переход от многоцветности внешнего облика здания к таинственному полумраку интерьера. Как и в Китае, опорой тяжелых крыш пагоды и храма служила сложная система кронштейнов, конструкция которых обладала к тому же и сейсмоустойчивостью (пагода имела центральную ось, выполненную из цельного ствола гигантского кипариса-хиноки).
Для понимания последующего развития японской архитектуры важно подчеркнуть не только удивительную точность построения ансамбля Хорюдзи, создающую ощущение его гармонии и красоты, но и появление тех самых первых «отступлений» от воспринятой в Китае канонической схемы, которые учитывали местные условия и дали впоследствии основу для формирования национальных черт зодчества.
Интерьер Кондо Хорюдзи. Нара
Помимо уже отмеченной свободы асимметричного построения близость планировки буддийских и синтоистских храмов ощущается в общей горизонтальной ориентации ансамбля (которой не противоречит вертикаль пагоды) и уравновешенности зданий с пространством широкого открытого двора. Как и в древнем зодчестве, внутреннее пространство здания кажется второстепенным по сравнению с разработанным выразительным внешним объемом.
Автор: Н.С. Николаева