Принципы декоративности осваивались в японской живописи не  только художниками школы Кано. Этот процесс был более широким и  всеобщим, связанным с изменением общественных функций живописи в XVI веке и сдвигами в развитии японской художественной культуры этого периода.

Считавший себя последователем Сэссю художник Хасэгава Тохаку (1539 - 1610) достиг блестящих успехов в монументальных росписях, не только стилистически сходных с произведениями школы Кано, но и выполненных монохромной тушью. В его известной картине  «Сосны» огромная по размерам плоскость ширмы (155,2 см высоты и 345,1 см ширины) организуется по законам, выработанным мастерами суми-э: насыщенные густые мазки туши как бы выводят изображение на передний план, а постепенное ослабление интенсивности тушевого мазка создает впечатление глубины пространства, погруженности изображения в туманные дали. Подобно тому как в этой картине белый фон создает условную  пространственную среду природы, в полихромных ширмах Тохаку такую роль играет золотой фон («Клен» - роспись в  монастыре Тисакуин в Киото). По сравнению с произведениями художников Кано, которым Тохаку себя противопоставлял, его работы обладают большей эмоциональностью и лиризмом, связывающим его с традициями хэйанской живописи и делающим провозвестником высоких достижений декоративной живописи XVII-XVIII веков.

Характерное для XVI века обмирщение живописи, на первых порах снижавшее ее духовную значительность за счет увеличения чисто  декоративных свойств, было одним из проявлений общего процесса  секуляризации японского искусства, уменьшения значения религиозных идей в духовной и социальной жизни общества.

Как бы компенсируя происходившие в живописи процессы, на передний план выдвигаются другие виды художественной деятельности,  причем они выступают не каждый сам по себе, а сплавленные в единый ансамбль, сложное и многозначное целое. Компонентами этого ансамбля становятся архитектурное сооружение и сад, живописный свиток и букет цветов, произведения декоративного искусства. Основой их художественного единства стал так называемый культ чая, не  имеющее аналогий в других странах явление культуры, получившее распространение в Японии XVI века.

Это было время, когда на общественную и культурную арену  постепенно стали выходить представители третьего сословия - торговцы,  ремесленники, разорившиеся мелкие дворяне, - составившие со временем основное население бурно развивавшихся городов. Собственно городская культура окончательно сформировалась лишь столетие спустя, но намного раньше важнейшие импульсы японская культура стала получать именно из этой социальной среды, крепнувшей экономически, но остававшейся на низшей ступени общественной иерархии. Идеалы чайного культа в своей основе были порождением этой исторической ситуации, недаром самым  почитаемым в Японии «мастером чая» был Сэн-но-Рикю (1521-1591), выходец из среды торговцев портового  города Сакаи.

Хотя культ чая оказал самое непосредственное воздействие на развитие японской архитектуры, садов, декоративных искусств, в особенности керамики, его главный смысл и суть выразились не просто в  каждом из этих видов искусства и даже не только в их взаимодействии в  ансамбле чайного дома. Можно  сказать, что его идеалы получили форму социальной утопии, условного равенства всех перед лицом красоты в специальном ритуале, на время как бы выключавшем человека из реальности с ее несправедливостью, жестокостью, уродливостью. Ритуал получил название тя-но-ю, переводимое на европейские языки как чайная церемония. Создателем церемонии считается священник Мурата Сюко, определивший для нее специальное помещение и тем самым превративший ее в самостоятельное, имеющее собственный смысл действо. Чайный дом - тясицу напоминал хижину отшельника или прибрежный рыбачий домик, построенный из самых простых и обычных материалов - дерева, соломы, бамбука. Величина его равнялась «четырем с половиной циновкам» (около трех квадратных метров), а непритязательная скромность была связана с идейным содержанием  ритуала.

Окончательное становление классической формы чайной церемонии связано с именем Сэн-но-Рикю, который создал стройную концепцию тя-но-ю и исходя из нее - архитектурную конструкцию дома, устройство сада, а также подбор всех предметов, употреблявшихся во время церемонии, - чашки для чая, котелка для кипячения воды, чайницы, ковша и др. (Ему приписывается сохранившийся до наших дней чайный павильон Тай-ан в монастыре Мёкиан в Киото, 1582.).

Железный котелок для чайной церемонии. XV в. Осака, частное собрание

Рикю обратил самое пристальное внимание на каждую деталь чайной комнаты, конструкцию входа и окон, качество и отделку материалов, их фактуру и цвет, сочетания друг с другом.

Самым важным местом в комнате была специальная ниша - токонома, происхождение которой идет от алтаря в буддийском храме. Во время церемонии в нише располагался свиток живописи или каллиграфии, иногда цветок в вазе, курильница с благовониями. Все действо состояло из прохода гостей через сад, входа в дом и любования композицией в токонома, появления хозяина и безмолвного приветствия его,  приготовления хозяином зеленого  взбитого чая в единственной чашке, по очереди передаваемой гостям,  наконец, любования всеми  необходимыми для церемонии предметами, в  первую очередь чашкой, затем чайницей, ложкой для заваривания, котелком для воды и т. п. После этого могла возникнуть беседа, тихая и немногословная. Созерцая картину в нише, слушая бульканье кипящей воды в котелке, гость и хозяин  добивались состояния «безмолвной

беседы», полного внутреннего контакта и взаимопонимания. Атмосфера возвышенной духовности для постижения красоты, не выразимой в словах, но раскрывающейся через гармонию всей обстановки, соответствия друг другу предметов утвари, живописи или каллиграфической надписи, общей незамутненности сознания повседневными заботами и суетой - в этом состояла цель ритуала, его предназначение.

Подобно тому как питье чая, само по себе чисто практическое и  прозаическое занятие, было превращено в чайной церемонии в утонченное эстетическое действо, изысканное духовное наслаждение, так и в  повседневной непритязательной простоте и даже бедности крестьянского жилища была замечена особая прелесть и красота, противостоявшая роскоши, пышности, яркости. Та же красота была открыта в простой глиняной чашке с шероховатой поверхностью, как будто сохранившей след руки гончара, с неровными затеками глазури, случайными по форме и фактуре. Это красота не бросающаяся в глаза, не раскрытая полностью и до конца, но просвечивающая в намеке, в  подтексте, «между строк».

 

Автор: Н.С. Николаева

 

Предыдущая статься здесь. Продолжение здесь.

Google Analytics

Uptolike

Яндекс. Метрика

Рамблер / Топ-100