Чрезвычайно характерно продолжение рассуждений в «Кайвалья-упанишаде». В попытке передать сущность Атмана автор опять-таки (как это было в «Майтри-упанишаде») прибегает к перечислению имен богов.
Он — Брахман, он —Шива, он — Индра, он непреходящий высший владыка;
Он же — Вишну, он жизненное дыхание, он — время, он — огонь, он —луна
(Кайвалья-упанишада 8 [Упанишады, 1967, с. 230 - 231]).
Этот отрывок примечателен тем, что список богов, соединяемых с идеей высшего духовного начала, сокращается (по сравнению со списком из «Майтри-упанишады», приведенном выше) и приближается к схеме, лежащей в основе концепции тримурти. Точнее говоря, мы имеем здесь тримуртпи с добавлением Индры. Правда, речь в упанишадах не идет о космогонических функциях и их распределении, не сформировался пока и образ Брахмы, хотя можно предположить, что понятие Брахман подразумевает наличие творческого, демиургического начала. Как бы то ни было, этот набор имен весьма характерен и явно неслучаен, ибо он повторяется в «Маханараяна-упанишаде»: Это Брахман, это Хари (эпитет Вишну. — А.Д.), это Индра, это негибнущий, вечный владыка [Упанишады, 1967, с. 211]. Присутствие здесь Индры, видимо, объясняется все еще ощутимой значимостью его фигуры — его ролью царя богов, космогоническим характером его подвига. Благодаря этому Индра сохранил свое место на авансцене индийской мифологии в течение длительного периода, дольше, чем это удалось многим другим ведийским богам, что, кстати, нашло свое отражение в эпосе (красноречива, к примеру, такая деталь: герой «Рамаяны» Рама сравнивается с Индрой гораздо чаще, чем с каким-либо другим богом [Брокингтон, 1992, с. 55]). Но в целом, как известно, значение фигуры Индры в индуизме невелико, и его основной ролью в нем оказывается роль бога дождя и плодородии.
Возникшая в упанишадах группа из четырех основных богов в традиции не закрепляется. Те же упанишады демонстрируют явное предпочтение принципу троичности, что находит подтверждение, например, в «Шветашватаре», где с этим принципом вполне определенно связывается высшее духовное начало:
7. Это воспето как высший Брахман, в нем — триада, [он] —
твердо основанный и нетленный,
8. И [еще есть] бесконечный Атман, принимающий все образы,
недеятельный. Когда [человек] находит триаду, это Брахман
[Упанишады, 1967, с. 116].
В соответствии с этим упанишады в ряде мест предлагают трехчленный список высших богов: Брахман, Рудра, Вишну [Упанишады, 1967, с. 140, 143, 154], который можно считать ранним провозвестником образа тримурти. В одном из пассажей «Майтри-упанишады» (IV. 5 - 6 [Упанишады, 1967, с. 140]), на который обращает внимание Я. Гонда, эти боги помещены в ряд, состоящий из иных объектов:
5. ...Теперь ответь на другой вопрос: [существуют] огонь, ветер,
солнце, время; [то], что является дыханием; пища, Брахман,
Рудра, Вишну — [и вот] одни размышляют об одном [из них],
другие — о другом. Поведай же нам, кто из них лучше. —
Он сказал им:
6. Поистине, это главные проявления высшего, бессмертного,
бестелесного Брахмана. Кто кому предан, в мире того тот и вкушает
радость. Ибо говорят так: Поистине Брахман — весь этот [мир].
И поистине, пусть [человек] размышляет о его главных проявлениях,
Почитает [их] и отказывается [от них]...
В этом отрывке обращает на себя внимание то, что все упомянутые объекты несомненно сгруппированы по триадам, причем первая из них — огонь, ветер, солнце — представляет собой не что иное, как упоминавшееся выше ведийское членение мира на три сферы, которому соответствовала трехчленная классификация богов. Можно полагать, что и перечисленные здесь боги мыслятся как гомогенные этой системе и, таким образом, находятся в отношении взаимодополнения друг к другу. С другой стороны, с точки зрения упанишад, все они являются лишь проявлениями единого духовного Абсолюта — Брахмана [Гонда, 1968, с. 215].
Автор: А.М. Дубянский