Мифологическая система, составляющая основу содержания «Ригведы», отражена в ней в стадии становления, что затрудняет ее последовательное описание. Боги пантеона «Ригведы» в основном представляют собой персонификацию явлений природы, но не всегда эта природная основа может быть определенно выявлена, и содержание образа ею не исчерпывается. Эпитеты богов в гимнах дают представление об их внешнем облике, но персонификация нередко развита слабо; связанные с ними мифологические сюжеты предполагаются известными слушателю и не излагаются (некоторые восстанавливаются по текстам позднейших памятников).
Поздние традиционные комментарии соотносят образы пантеона «Ригведы» с тремя сферами вселенной — небесной, воздушной и земной, однако это распределение условно и содержанию текста не всегда отвечает. Сомнения исключаются, когда само имя божества означает его природную основу. Так, небо в мифологии «Ригведы» олицетворяет бог Дьяус (букв. «Небо»). На глубокую древность образа Дьяуса-питара («Неба-отца»), как он постоянно именуется, указывают индоевропейские параллели: греческий Зевс-отец (-патер), Юпитер (Диес-питер) у латинян, В отличие от них, однако, Дьяус не занимает главенствующего положения в пантеоне. В «Ригведе» он прославляется всего в нескольких гимнах, причем неизменно в паре с Притхиви, богиней земли.
Дьяус и Притхиви, Небо и Земля, — отец и мать всего сущего, всеобщие родители. Эта древнейшая идея о супружеской чете, стоящей в начале теокосмогонического процесса (свойственная и другим мифологиям), почти исчерпывает содержание гимнов, им посвященных. Образы их отчетливо не антропоморфизованы, иногда они представляются в зооморфном облике, как бык и корова, иногда гимн обращается непосредственно к Небу и Земле, составляющим вселенную. Особенно подчеркивается их неразрывная связь: до начала творения Небо и Земля были слиты воедино; бог-творец разделил их и поместил между ними пространство. Создание пространства между Небом и Землей и знаменует переход от первозданного хаоса, в котором небо и земля и все предметы неразличимо слиты, к упорядоченному космосу; противопоставление «пространства» и «тесноты» (под которой подразумевается вообще все злое, губительное для мира) играет заметную роль в космологии вед.
Культ Дьяуса не получает развития после «Ригведы» и вскоре угасает (хотя есть свидетельства о приношениях Небу и Земле перед началом пахоты). Большее значение в пантеоне имеет образ Варуны, в котором также видели бога неба, хотя здесь эта связь не так очевидна и не имеет прямых подтверждений в текстах. В гимнах «Ригведы» бог Варуна прославляется как вседержитель закона мироздания — рита. Рита — норма всего, что в мире истинно, этим законом приводятся в движение космические и жизненные силы, поддерживается космический и социальный порядок (на древние корни этого понятия указывает параллель в древнеиранской религии — аша или арта, моральный закон мироздания. Соблюдение же этого закона обеспечивается правильным исполнением обрядов. Всеведущий Варуна надзирает за людскими деяниями и карает за нарушение велений бога. Часто в гимнах Варуна воспевается в паре с другим божеством — Митрой (как Дьяус с Притхиви, и имена их также сливаются в одно сложное слово, подтверждающее их неразрывную связь). Митра — божество малозначительное в ведийском пантеоне, вне связи с Варуной самостоятельной роли почти не играет (хотя на его древность указывает иранская параллель — одноименное божество). Оба они именуются «царями» (раджа), оба надзирают за соблюдением праведных обычаев и обрядов. Особая роль отводится им при заключении всякого рода договоров и соглашений, когда к ним взывают как к свидетелям клятвы (Митра преимущественно знаменует при этом дружественность, отсутствие обмана; на древность этой их функции указывают их имена в тексте брачного договора XIV в. до н.э., обнаруженном в Передней Азии, что свидетельствует о месте Варуны (Уруваны) и Митры в пантеоне протоариев). Полагают, что Митра и Варуна в ведах выражают идею некого объединенного владычества в древнем племенном обществе, при этом на Митру возлагается сплочение племени и поддержание морали, Варуна же выступает больше как блюститель магико-религиозного ритуала; в отличие от благосклонного к людям Митры он выражает грозные свойства владычества, его карательную функцию.
Возможно, именно Варуна занимал место главы пантеона в ранний период, но уже в «Ригведе» он, видимо, с него оттеснен, в дальнейшем его значение падает еще больше, и в послеведийский период он становится второстепенным богом моря. Уже в ведах он ассоциируется иногда с водами, и есть основания предполагать, что этот образ изначально связан не с небом, но именно с первозданными водами, что обусловило его эволюцию в индуизме.
Значительно реже упоминаются в «Ригведе» младшие братья Митры и Варуны, третьестепенные божества, чьи имена, однако, свидетельствуют об индоевропейских корнях этих образов: Арьяман и Бхага, божества, связанные со свадебными обрядами, имеют прямые параллели в древнеиранском пантеоне; еще упоминаются Дакша («Искусный») и Амша («Доля», однозначное с именем Бхаги, бога счастливой доли). Все они объединяются именем Адитья; которое толкуется как матронимическое от Адити (букв. «Несвязанность», довольно бледный образ, как большинство женских образов пантеона «Ригведы»). Иногда упоминается и безымянный младший сын Адити, образ в ведах загадочный, стоящий на грани пантеона и мира смертных; от своих старших братьев он отграничивается. Позднее он получает имя Вивасван («Блистающий»), о нем говорится как о первом, совершившем жертвоприношение, и к нему возводится происхождение человеческого рода. В послеведийской мифологии он отождествляется с богом Сурьей — «Солнцем» и имя Адитья становится по преимуществу его именем.
Автор: В.Г. Эрман