Следующая, двенадцатая глава — это (если продолжить сравнение с музыкой) различные вариации на темы бхакши. Из двадцати строф этой главы рассмотрим только две:

Кто, все свои деяния

мне посвятив (вручив), устремленные ко мне,

с единонаправленным усилием

сосредоточившись на мне сознанием, мне поклоняются (XII.6),

Для тех я спасителем

из океана смерти-сансары

буду сразу, о Арджуна, —

для тех, чье сознание проникнуто мною (XII.7).

Р. Зэнер не преминул заметить, что в этих строках выражено «новое для индуизма» представление о Боге-спасителе, «Боге благодати» (a God of grace), близкое к представлениям о Боге в христианстве [Гита-Зэнер, 1969, с. 327]. Но есть здесь и сходство (о котором Р. Зэнер не упоминает) с образом Будды или бодхисаттвы в буддизме махаяны. Западные исследователи уже давно размышляли о возможном влиянии христианских идей на «теологию» «Гиты», как и о возможном влиянии христианства на становление буддизма махаяны. Однако никаких достоверных результатов в этой области получить не удалось — и вряд ли удастся в силу самой «природы материала». Как и в случае других подобных проблем из истории культуры, по крайней мере столь же (если не более) вероятным остается предположение о параллельном и независимом возникновении сходных явлений.

Тринадцатая глава поэмы, по выражению Р. Зэнера, «самая запутанная во всей „Гите"» [Гита-Зэнер, 1969, с. 332], полна весьма специальных рассуждений и экзотических терминов, для обсуждения которых здесь нет места. Однако одну строфу из этой главы все же стоит привести. Кришна говорит Арджуне:

То, что следует знать, я тебе поведаю, —

узнав это, достигают бессмертия:

[это] безначальный, высший Брахман,

который ни существует, ни не существует (XIII. 12).

Брахман здесь — это слово из упанишад, обозначающее высшую и подлинную реальность, непознаваемую, невыразимую и т. д. В следующей главе это слово появляется вновь — в двух очень важных строфах (XIV.3 и XIV.27).

В начале четырнадцатой главы Кришна опять произносит своего рода «формулу откровения»:

Высшее теперь я провозглашу

из всех знаний знание высочайшее:

зная которое все мудрые

высшую цель достигли (XIV. 1).

Само же откровение заключается, очевидно, в следующем:

Великий Брахман — моя утроба,

в него [свое] семя я влагаю;

(за)рождение всех существ

от этого происходит, о Арджуна (XIV.3).

В заключительной строфе главы Кришна говорит о своих отношениях с Брахманом несколько иначе:

Я — опора (основа) [и] Брахмана,

бессмертного и неизменного,

и вечной дхармы,

и вечного блаженства (XIV.27).

При всей взаимной противоречивости этих двух утверждений (впрочем, при желании, наверно, можно было бы найти для них какой-нибудь «общий знаменатель») достаточно ясно одно: Кришна провозглашает, что он «главнее» даже Брахмана, Абсолюта упанишад. Кришна — «основа основ» и (если можно так сказать) «Абсолют Абсолюта». Однако этот Абсолют — личностей; это — Личность. Так, в следующей, пятнадцатой главе читаем:

Поскольку я превосхожу преходящее

и даже непреходящего я выше,

то и в миру, ив Ведах

я известен как Высшая Личность (XV. 18).

Тот, кто, не заблуждающийся,

знает меня так — [как] Высшую Личность,

тот, всезнающий, любит-почитает меня

всем [своим] существом, о Арджуна (XV. 19).

Главы шестнадцатую и семнадцатую в данном обзоре «Гиты» можно пропустить. Сравнительно краткая шестнадцатая глава описывает свойства людей благочестивых («божественных»), с одной стороны, и людей злых, нечестивых («асурических») — с другой. Глава семнадцатая перечисляет различные проявления трех «качеств» (гун): caттва, раджас и тамас — а также комментирует сакральную формулу из упанишад ОМ-ТАТ-САТ («ОМ-ТО-ИСТИННО»).

Автор: С.Д. Серебряный

Предыдущая статья здесь, продолжение здесь.