В пятом компоненте индуизма на первый план выдвигается преданность личному, единственному богу (istadevatä), который, в свою очередь, томится (на маратхи bhukelä — «изголодался») по истинному бхакту и поддерживает его всю его жизнь. Упор делается на чистую любовь даже в том случае, если бог имеет трансцендентальные черты, как это происходит в более философском или «интеллектуальном» бхакти «Бхагавад-гиты».

Бхакти, хотя оно и находится под сильным влиянием эротических любовных отношений, какие демонстрирует нам племенной Кришна Гопала и его гопи (пастушки) или Муруган и Валли в ранней поэзии ахам, переступает пределы как «племенной», так и «фольклорной» религии. Поэзия бхакти заимствует из фольклорной религии размеры и жанры, а также веру в непосредственное присутствие бога, но отрицает ее «примитивные» (угра) черты.

Спонтанное, эмоциональное бхакти альваров, наянаров, вирашайвов (лингаятов) и махараштранских святых отрицает и преодолевает кастовые барьеры и кармаканду священных книг, по крайней мере на начальных этапах. Здесь важен не столько сам ритуал, сколько искренняя преданность, выраженная посредством песенной поэзии, танца, исполнения киртанов и бхаджанов, а также общение со святыми. Святой или гуру, который познал Бога, может стать посредником между бхактом и Богом, хотя в монистическом бхакти шиваитов значение гуру заметно сокращается. Его единственная роль состоит в том, чтобы раскрыть истинную природу наставничества. Это выражается в божественном слове (sabda), одной из составляющих трансцендентальной природы истинного наставника (satguru) [Водвиль, 1974, с. 116, 137].

Автор: Г.-Д. Зонтхаймер

Предыдущая статья здесь, продолжение здесь.