Одна из наиболее ярких культур населения Горного Алтая скифского времени получила название пазырыкской, по группе курганов, исследованных в долине Пазырык. Все ранее рассмотренные нами племена жили в основном в степной, равнинной полосе и лишь иногда – в прилегающих к ней горных районах. Население же пазырыкской культуры жило на Алтае – самой высокогорной части Южной Сибири. Климат здесь, как и теперь, отличался низкими средними годовыми температурами, продолжительной и очень холодной зимой, коротким относительно сухим и прохладным летом.

Наряду с памятниками пазырыкской культуры, на Алтае исследован ряд погребений родственной ей каракобинской культуры, характерной чертой которой были подкурганные захоронения в каменных ящиках. В настоящее время принято считать, что в основе каждой из этих культур лежат два элемента.

Первый этап пазырыкской культуры фактически является временем перехода от бронзового века к железному. Памятники этого времени изучены в очень малом количестве. Значительно полнее исследованы курганы следующего этапа, среди которых особенно выделяются так называемые «царские». К ним относятся пять больших курганов Пазырыка, два кургана из урочища Башадар, два раскопанных у села Туэкта и один исследованный В.В. Радловым у села Катанда. Курган Шибе, раскопанный М.П. Грязновым, был отнесен им к третьему периоду, однако в настоящее время курган датируют в пределах V – III вв. до н.э. Каждый из пере- численных курганов имеет свои индивидуальные особенности, но все же можно говорить об обобщенных для них чертах погребального обряда.

Целый ряд курганов дает нам возможность познакомиться с положением второго по рангу слоя пазырыкского населения. Они раскопаны на плоскогорье Укок. Погребальный обряд в основном повторяет «царские» курганы. Каменная насыпь была укреплена кольцевой крепидой диаметром 18 – 20 м, высотой около 1 м. Рядом с курганами знати, как и рядом с курганами вождей, стояли высокие камни и ряды поминальников, каждый из которых представлял собой кольцо, сложенное из поставленных на ребро плоских плит. Внутри их обнаружены следы кострищ и отдельные кости животных. Глубина могильной ямы и ее площадь были меньшими, чем в «царских» курганах. Погребенные лежали в лиственничных колодах. Число коней, сопровождавших погребенных, колебалось от 1 до 9. Почти все курганы содержали мерзлоту, а некоторые из них оказались неграбленными.

Такие погребения наиболее ярко представлены в могильниках Восточного Алтая – Юстыд, Уландрык и др. Погребальный обряд – типичен для пазырыкской культуры. Каждый могильник состоит из цепочки курганов. Диаметр каменной насыпи колеблется от 2 до 15 м, высота – от 20 до 100 см. Многие захоронения здесь были ограблены. Около курганов стояли одинокие высокие камни – балбалы, и тянулись линии поминальников из камней, поставленных на ребро. Глубина ямы достигала 2 м. Дно ямы покрывалось плитами или галькой. В нее спускался лиственничный сруб в 2 – 3 венца, зачастую покрытый плахами и лиственничной корой, пол сруба мог быть деревянным. За его пределами погребали коней (одного с женщиной и двух-трех – с мужчиной). В срубе на досчатом погребальном ложе в скорченном положении лежали умершие. Захоронения чаще всего были одиночными, реже – парными, в единичных случаях – тройными. Детей чаще хоронили в деревянных колодах.

Сохранившиеся деревянные, кожаные, войлочные и тканевые изделия дают возможность реконструировать быт древнего населения. Хотя поселения почти не исследованы, можно полагать, что пазырыкцы жили в юртах и многоугольных домах: сруб одного из могильников был сложен из старых бревен, ранее составлявших стены многоугольного дома. Пол в домах, как и в погребениях, был деревянный, застланный войлоком, на стенах висели войлочные ковры. Перекрытие было деревянным, сверху застеленным вываренными полотнищами бересты и лиственничной корой. Пазы между бревнами заделывали мхом. В доме стояли низкие столики. Люди сидели на войлоке, так скрестив перед собой ноги, что хорошо была видна подошва обуви (в пазырыкском кургане найдены меховые сапожки, подошва которых была расшита бисером и явно предназначалась для обозрения при сидении на полу со скрещенными ногами). Жителям этих мест известно было и обкуривание коноплей. Поскольку приспособления для этого были найдены только в одном «царском» кургане, можно полагать, что обкуривание было привилегией определенных кругов общества.

Основой хозяйства населения этих мест было полукочевое скотоводство, в котором главное место занимало коневодство. Разводили коней двух пород: основная масса была представлена небольшими местными неприхотливыми лошадьми, круглый год они содержались на подножном корму, зимой добывая его из-под снега. У знати были высокорослые холеные породистые кони, предки современных ахалтекинцев, они содержались на зерновых кормах. Предполагают, что их могли завозить из Средней Азии.

Вопрос о характере общественных отношений является дискуссионным. Совершенно очевидным было наличие резкой имущественной дифференциации. С одной стороны встречаются безынвентарные или очень бедные погребения. С другой – такие богатые, как Пазырыкские, Башадарские и другие курганы. Выделившаяся знать резко возвышалась над основной массой населения. С.И. Руденко полагает, что в самых величественных курганах были погребены вожди племен, в курганах следующего ранга – вожди родов и фратрий.

Находки в курганах с мерзлотой дают возможность достаточно полно говорить об изобразительном искусстве пазырыкского населения. Из найденного в захоронениях больше всего предметов декоративного искусства. В распоряжении исследователей находятся уникальные войлочные изделия с художественными аппликациями и вышитыми узорами.

Вопрос о времени начала производства Демидовым на Алтае серебра рас­сматривался во многих как научных, так и популярных исторических сочи­нениях. Начиная с XVIII в. в литературе прочно утвердилось мнение, что ос­новной причиной, толкнувшей уральского заводчика на разработку алтай­ских руд, были драгоценные металлы. В любом учебном пособии, посвящен­ном истории Алтайского края XVIII - XIX вв., авторы не могут обойти этот чрезвычайно важный, переломный сюжет в истории нашего региона. При этом даже в серьезных научных исследованиях зачастую правда переплета­ется с вымыслом, фольклорные предания не отделяются от документально установленных фактов.

Путешественники, посещавшие Колывано-Воскресенские заводы во вто­рой половине XVIII в., неизменно интересовались историей открытия алтай­ских серебросодержащих руд, поскольку кабинетские заводы являлись глав­ным поставщиком драгоценных металлов Российской империи. Академики Симон Паллас и Петр Фальк, побывавшие в горном ведомстве в 1771 г., лишь кратко, вероятно со слов местных жителей, отразили в своих путевых дневниках историю обнаружения серебра. И. П. Фальк пишет, что «в 1732 го­ду Екатеринбургская Берг-коллегия, услыша, что в колыванской медной ру­де содержится также и серебро, предписала инженер-капитану... Фермеру и асессору Рейзеру... исследовать оное на месте». Однако этот сюжет автор да­лее не развивает. Фальк практически пересказывает легенду о бегстве в 1743 г. Ф. Трейгера «с богатыми штуфами», что свидетельствует о бытовании этой версии в 1770-е гг. на Алтае [37, с. 451].

Таким образом, за прошедшие 250 лет легенда о тайной плавке А. Деми­довым алтайского серебра, зародившись на основе народных преданий и официальной историографии, обрела статус доказанной научной концеп­ции, в формировании которой приняли участие как известные ученые, так и местные краеведы и писатели.

Аргумент 1: выплавка драгоценных металлов являлась государствен­ной монополией.

Данный тезис является ключевым в системе доказательств сторонников версии тайной плавки. При этом, как ни странно, никто из исследователей (кроме Г. Веймарна) не потрудился на основе нормативной базы XVIII в. про­верить это утверждение.

Аргумент 7: испугавшись побега, А. Демидов в феврале 1744 г. сам преподнес царице алтайское серебро.

По нашему убеждению, А. Демидову нечего было опасаться. Тогда поче­му он в начале 1744 г. представил Елизавете Петровне слитки алтайского се­ребра, а 8 февраля решился на личную встречу с царицей? Все эти действия заводчика были напрямую связаны с началом производства алтайского се­ребра.